Календарь ма(й)я - Страница 23

Секундная стрелка бодро скакала по кругу. Глеб равнодушно следил за ней глазами, лежа на своем расстеленном диване. Надо же было куда-то смотреть, почему бы и не на стрелку в настенных часах? Один, два, пять, десять… Сколько делений, столько секунд. Двадцать, тридцать, пятьдесят… Секунды складывались в минуты, минутная стрелка тоже не стояла на месте, она медленно, но верно совершала свой путь на облупленном циферблате. Вот она обошла круг, потом еще один, потом еще полкруга. Когда Глеб проснулся, часы показывали семь, а теперь стрелки подобрались к половине десятого. Его не удивляло, что он смотрит на них уже так долго. Ему было все равно. Что бы ни происходило вокруг — все это не имело никакого смысла. Каждое следующее утро напрочь перечеркивало действия предыдущего дня, все дальше уводя Глеба от настоящей жизни. Все усилия пропадали впустую, и не было никакого выхода из обратного календаря. Хлопнула входная дверь — вернулся с дежурства отец. Увидев Глеба в постели, он поинтересовался, почему сын не в школе. Глеб недолго думая выдал ему вчерашнюю отмазку про больной живот. Ведь он все равно не помнил, что вчера Глеб не ходил в школу по той же причине.

— Съел что-нибудь не то? — во второй раз спросил отец и отправился в ванную.

— Угу, съел, — бесцветным голосом проговорил Глеб. — Древнюю пилюлю.

Он подумал, что отец сейчас ляжет спать, а вечером уйдет «по делам» и снова оставит его одного. Но эта мысль почему-то совсем не расстроила. Глеб ощущал тупое безразличие ко всему. Даже к тому, что совсем недавно вызывало у него бурю эмоций.

— Пап, — окликнул он отца, когда тот стелил себе постель. — Пап, а без меня тебе проще жилось бы?

— Чего? — выпрямился отец с простыней в руках.

— Я подумал — вот если бы меня не было, ты смог бы жить так, как тебе хочется. И с кем тебе хочется.

— Глеб! Ты опять за старое! Я же тебе сказал, чтобы ты этой темы не касался!

— Да нет. Я совсем про другое.

— Про какое другое?

— Просто скоро может случиться так, что я… Что меня не будет.

Отец бросил простынь и подошел к дивану сына.

— Ты что это задумал?

— Да ничего я не задумал, — сказал Глеб. — Просто… Кое-что произошло, и я не знаю, какие могут быть последствия. И как из этого выбраться, тоже не знаю.

— Что-то ты темнишь, дружок. Ну-ка, рассказывай, куда ты вляпался и что натворил, — потребовал встревоженный отец.

— Ладно, только в это очень сложно поверить, — предупредил Глеб.

— Я сам разберусь, чему верить, а чему нет. — Отец решительно уселся на его постель. — Давай выкладывай. Только подробно и честно.

Глеб глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, и начал рассказывать.

Последнего урока не было — учительница музыки уехала в город за новой аппаратурой к празднику. Шестиклассников отпустили раньше, поэтому Лена не особо торопилась домой — у нее хватало времени и пообедать, и дойти до работы. Она шла из школы вместе с Юрасиком, который сегодня не просто плелся, как обычно, а едва переставлял ноги. У него был вид смертельно уставшего человека.

— Почему не пришла твоя бабушка? — спросила Лена, когда они вышли со школьного двора. — Не знает, что нас отпустили раньше?

— Она бы и так не пришла, — вяло проговорил Юрасик. — У нас поминки. Девять дней. Ей надо быть дома, людей кормить.

— Ужасно, — посочувствовала Лена. — Снова те же самые поминки.

— Не хочу домой идти, — сумрачно буркнул Юрасик. — Получается, что с каждым днем дата смерти приближается. И обстановка все тяжелее. Все молчат, никто не хочет разговаривать, и бабушка постоянно плачет. Невыносимо. Как я устал от этого!

— А от чего он умер, твой дед?

— Сердце. Он и не болел совсем. Просто взял и умер. Так несправедливо!

— А у меня мама опять в больнице. Уже два дня. И каждый день ей будет становиться все хуже. А я опять буду метаться, как в заколдованном круге — дети, работа, больница…

— Разве у вас нет родственников, друзей, знакомых? Неужели тебе никто не может помочь?

— Нет у нас родственников. А друзья… Как папу посадили, так все и растерялись. Никто не хотел общаться. Да и маме некогда было по друзьям ходить, она работала по двадцать часов в сутки. Даже болезнь себе нажила. А в этом году обострение случилось. На две недели в больницу положили.

— А за что вашего папу посадили?

— Да… наделал глупостей… — махнула рукой Лена. — Кое-что провернул незаконно. Хотел побольше денег для семьи заработать. Вот и заработал. Оставил нас одних.

— А когда он вернется?

— Уже недолго осталось. Следующей весной. Поскорей бы.

Ребята помолчали.

— Лен, надо Глеба навестить, — осторожно сказал Юрасик спустя несколько минут. — Он в школу уже два дня не ходит. Я ему позвонил, а он трубку бросил. Сказал только, что ему плевать, что с ним будет. Странный он.

— Я к нему не пойду, — отрезала Лена. — Видеть не хочу этого балбеса. Все из-за него! Все наши сегодняшние мучения.

— Ну, он же не нарочно. Он точно в таком же положении.

— От этого не легче.

— Ты же понимаешь, что проблему надо решать. Все вместе мы обязательно что-нибудь придумаем. Выход наверняка есть! Просто мы его пока не видим.

Лена не ответила. Никакие слова не могли выразить, как она была сердита на Глеба. Втянуть их в такую жуткую историю! Навесить на них столько проблем! Неужели нельзя сначала думать, а потом делать?

— Я в классном журнале подсмотрел адрес. Это на Пролетарской, возле автовокзала. Мы могли бы пойти вечером, когда ты освободишься, — вкрадчиво продолжил Юрасик, не теряя надежды ее уговорить. Он видел, что Лена уже колеблется. Юрасик не понимал, какие могут быть обиды и ссоры, когда все так серьезно? Какая разница, кто виноват? Выяснения отношений никак не помогут им вернуться к нормальной жизни. Раз уж такое случилось, нужно искать выход, а не обвинять друг друга и не опускать руки. Разве непонятно?