Календарь ма(й)я - Страница 31

— Ладно, потом вернем. Когда она уснет.

— Я не усну! — истерично заверещала малышка. — Я всю ночь не буду спать!

— Быстро домой! — гаркнул Андрейка. — А вы, Олимпиада Филипповна, больше не приходите к нам.

Он схватил младших за шиворот и поволок к подъезду. Вова и Анютка обернулись и помахали бабе Липе. Саша двинулся следом, не проронив ни единого слова, и было непонятно, одобряет он или осуждает действия старшего брата.

— Почему они так с вами? — спросил Юрасик, с жалостью глядя на несчастное лицо бабы Липы. — Вы же сказали, что они вам как родные.

— Они-то как родные, — пробормотала та словно в забытьи. — Только я им теперь чужая. Юленька, мама Леночки, никак не хочет меня простить и детям запрещает со мной общаться. Уж как я прощения просила! Я ведь только помочь хотела, чтобы Колю, папу их, не посадили.

— А что вы им сделали? — осторожно поинтересовался Глеб, понимая, что не имеет никакого права задавать такие вопросы. Олимпиада Филипповна вполне может сказать, что это не их дело и она не обязана перед ними отчитываться. Но она была слишком расстроена и, казалось, не отдавала себе отчет, что разговаривает с посторонними людьми, да еще и с подростками.

— Ой, не спрашивайте, — в отчаянии махнула она рукой. — Как вспомню этот суд два года назад… Адвокат, будь он неладен, обманул меня. Сказал, что я могу помочь Коле. Вот я и дала ложные показания. Сказала то, чего на самом деле не было. Соврала я, дура старая, поверила ему. А он это все против Коли и обернул. Скорее всего, его и без меня осудили бы, но я все равно очень виновата перед Юлей. Она мне как дочь. Мы всегда дружно жили, одной семьей. А что теперь?

Олимпиада Филипповна снова махнула рукой и пошла со двора, сгорбленная и жалкая, в одно мгновение совсем состарившись.

— Да, ситуация, — пробормотал Юрасик, не зная, что сказать. Глеб молча смотрел ей вслед. Разговор с бабой Липой оставил у них в душе неприятный осадок. Из раздумья их вывел выскочивший на крыльцо Саша.

— Вы идете или нет? — закричал он. — Лена в любой момент появится. И ведро принесите. Оно у нас одно.

Глеб отправил Юрасика в квартиру, а сам сбегал в соседний дом за брошенными орудиями труда, рассудив, что так будет быстрее. Вернулся он как раз вовремя. Вова, карауливший у окна, закричал, что Лена вошла во двор. Глеб согнал всех в комнату и плотно прикрыл дверь. Первоначальная идея спрятаться за спинкой дивана оказалась невыполнимой — диван был слишком коротким, и шесть человек за ним просто не поместились бы. К тому же его надо было отодвигать от стены. Все сгрудились у праздничного стола и замерли в радостном предвкушении. В тишине было слышно, как хлопнула входная дверь. Анютка начала сдавлено хихикать. Андрейка погрозил пальцем, а Вова зажал ей рот сразу двумя руками, но и сквозь его пальцы просачивались сдавленные звуки:

— Гы-гы-гы…

Ничего не подозревающая Лена открыла дверь в комнату и остолбенела на пороге, оглушенная мощным ревом:

— С днем рож-день-я! С днем рож-день-я!

Все громко зааплодировали, довольные ошарашенным видом именинницы. Лена несколько секунд стояла не двигаясь, а затем опрометью выскочила вон. Распахнутая ею дверь жалобно скрипнула и медленно закрылась.

— Что это было? — огорошенно спросил Глеб.

— Вы ее напугали, — сказал Вова. — Мама говорила, что, если сильно напугать человека, он станет заикой и глаза к переносице сойдутся. У нас Лена теперь косая будет?

Анютка сорвалась с места и выбежала в коридор. Все словно отмерли и помчались следом, толкаясь и наступая друг другу на пятки. Лена отыскалась в маминой спальне. Она сидела на кровати и плакала, закрыв лицо руками. Анютка с разбегу запрыгнула на кровать и обняла сестру.

— Ты плачешь, потому что нет хлопушек? — закричала она. — Или потому что курица сгорела?

Лена улыбнулась сквозь слезы:

— Это все для меня? Вы вспомнили про мой день рождения? Спасибо, ребята!

— Мы хотели, чтобы он стал особенным, — сказал Юрасик, вздохнув с облегчением — он уж было подумал, что его затея провалилась по непонятным причинам. — Чтобы ты сегодня стала настоящей именинницей.

— Вы специально пришли, все приготовили, украсили, — всхлипывала Лена, — и все ради меня?

— А еще, — сообщил Саша, — Глеб и Андрейка вымыли подъезд. И ты сегодня вечером не будешь работать!

Это известие вызвало у Лены новый поток слез.

12 мая 2013, воскресенье

В последний праздничный выходной в парке было оживленно и весело. Гремела музыка, работали аттракционы, повсюду продавали яркие воздушные шары, надутые гелием, и разноцветные клубы сахарной ваты. Глеб, Юрасик и Лена сидели на лавочке возле площадки с надувным детским городком и наблюдали за резвящимися там младшими Зюзиными. Саша, Вова и Анютка катались с мягких горок, лазали по туннелям и прыгали в бассейн, наполненный маленькими пластиковыми мячиками. Не хватало только Андрейки, он предпочел остаться во дворе — у них намечался важный футбольный матч между дворовыми командами.

Пойти в воскресенье в парк предложил Юрасик. Он был не в силах находиться дома, в тоске и скорби, вместе с семьей, которая никак не могла прийти в себя. Ведь для них прошло всего два дня после похорон деда и четыре дня после его смерти.

Походу в парк Лена сначала воспротивилась. Она сказала, что дети обязательно будут клянчить сладости и захотят кататься на каруселях. А она никак не может позволить, чтобы Юрасик тратил на них свои деньги второй день подряд. Глеб засмеялся и сказал, что Карасев — хитрый жук и собирается тратить на них те же деньги, что и вчера. Ведь утром они все вернулись к нему. Он теперь каждый день может их тратить на что угодно, может каждый день покупать Лене продукты, а ее больной маме лекарства и все равно нисколько не обеднеет. Лена тут же заявила, что она не позволит их содержать, она и сама со всем отлично справляется, но в парк пойти согласилась.